Эта комната отличается от остальных. В ней я не одна. Незнакомец сидит на моем воображаемом стуле ко мне спиной, и я вижу только желтый глянцевый дождевик, скрывающий тело. - Ты настоящий? – шепчу. Одними губами. И мое эхо тут же возвращается откуда-то из самых глухих уголков комнаты. Незнакомец не отвечает, как будто бы он и вправду всего лишь восковая статуя, но я же слышу его дыхание, так почему он молчит? Спустя еще несколько мгновений я слышу хриплый голос: - Если ты так пожелаешь. Голос знакомый. Я никак не могу вспомнить, кому он принадлежит, но я определенно слышала его где-то прежде. Прежде чем высказать свое следующее предположение, я откашливаюсь. - Ты… тот, кто посадил меня сюда? Тот ухмыляется. Мне даже не нужно видеть его лица, чтобы это понять. - Конечно, Реджи, - отвечает. Я боюсь. Ситуация получается до боли неловкой и нелепой, и я просто боюсь подойти к этому человеку, кто бы он ни был. - Я могу спросить, зачем? В горле сухо. Каждое слово дается через титанические усилия. И я постоянно облизываю губы, чтобы ненароком вновь не обнаружить их зашитыми. Незнакомец не торопится с ответом, но я готова ждать. В этой темной комнате я и так прождала слишком долго. Кстати, сколько времени уже прошло? день? два? неделя? год? Сколько времени я уже не видела света, а видела только эти черные-черные стены? - Я хотел… спросить тебя кое о чем, - слышится. И такого ответа я ожидаю меньше всего. - А Мэта? Это ты убил? – задаю свой главный вопрос. - Конечно. - Зачем? - Я хотел спросить тебя?.. - ЗАЧЕМ ТЫ УБИЛ МЭТА?! Я срываюсь на крик, на мгновение закрываю глаза, но когда открываю – в комнате уже никого нет, и воображаемый незнакомец исчезает из моей головы вместе моим вымышленным стулом. Как будто их и вовсе не было. … Я уже прошла тот порог чувствительности, когда перед этой черной комнатой я испытывала лишь страх. Теперь же это скорее… любопытство. Ощупываю стены – каждый, даже самый крошечный кусочек – чтобы, кажется, обнаружить что-то, что прежде под напором чувств мне найти не удавалось. Ровные, гладкие, эти стены уже кажутся мне такими знакомыми и родными, как будто я провела в них всю свою жизнь. И это чувство?.. Умиротворение. Да, именно. Вечное спокойствие, как будто после смерти, и, если бы ни дыхание, я бы подумала, что действительно умерла. Внезапно я чувствую, как по голому телу пробегает холодок. Сквозняк. Встрепенувшись, я поворачиваюсь в ту сторону, откуда, как мне показалось, и прилетел ветер, и вижу глубокий, уходящий в бесконечность белоснежный коридор. Свежие потоки ветра, чем-то похожие на морской бриз, вновь ударяют мне в лицо. Щурюсь от яркого, непривычного света. Вдалеке показываются размытые очертания пляжа – одного из тысяч диких пляжей, беспорядочно раскиданных по побережью Бразилии, - и я уже больше не голая – на мне белое тонкое платье, совсем как то, что носят девушки в Риу-Брансу. Я была там однажды с отцом, и тогда отец пообещал мне, что, если я буду работать, то у меня будет сотня таких платьев. Но, когда я выросла, то платья стали мне больше не нужны, да и нужны были они не Реджи – глупенькой и недалекой Джине. Что-то внутри меня настаивает, требует, чтобы я пошла по этому коридору, но какая-то часть меня просит меня остаться в этой комнате. Спустя несколько бесконечно тянувшихся мгновений я решаюсь сделать первый шаг. Резкий свет вновь бьет по глазам, и теперь я чувствую запах соли. Сильнее, в сотни раз сильнее, нежели минуту назад. Мне кажется, что пляж – вот он, совсем близко, до него рукой подать, но все же какие-то змееподобные сомнения вихрем начинают крутиться в моей голове. А вдруг это ловушка? Такая же, как они, возможно, подстроили и Мэту? Ловушка сознания. Ловушка воображения. И все же пляж кажется мне слишком знакомым, а возможность свободы слишком реальной. Впервые за долгое время я смогу покинуть эту черную комнату с низкими черными, прижимающими к земле потолками. Потолок – это не небо, и даже не мое личное небо. Это просто что-то чужое, постороннее. Решетка, клетка, рамки. Я делаю шаг. Еще. Еще. Затем увеличиваю скорость так, что перехожу на бег. Я боюсь, что коридор внезапно исчезнет, испарится, совсем как тот стул, что вечно стоял посередине комнаты. Заиндевевшие легкие мгновенно начинают болеть, дыхания не хватает, но я все равно рвусь к своей цели. Внезапно, когда побережье становится уже совсем-совсем близко, все исчезает, испаряется, будто бы и не было этого уходящего в бесконечность коридора со светлым проблеском в конце. А затем все возвращается на свои места. Комната. Комната. Комната… * Когда мы уже спустились с холма, дорогу нам перегораживает Сол – все такой же румяный, с вечно подергивающейся щекой и маленьким, едва заметным шрамом под правым глазом. Этот шрам более напоминает след от когтей какого-нибудь некрупного хищного животного, но отметина ни в коем случае не уродует Сола – скорее, наоборот, без шрама он бы уже не был самим собой. Мы с Солом так и остались бы тогда просто знакомыми, если бы он не спас меня два года назад, забрав с прибитой штормом к берегу «Легенды». Да и теперь мы не друзья, а что-то отдаленно похожее. И с Филом та же история. Но я не привыкла привязываться к людям – я привыкла лишь цепляться за людей. Немного старше меня, Сол работает в «Круглолицем Дереке» сколько я себя помню. Теперь я уже не представляю это маленькое заведение без него. - А, малышка Реджи, - улыбается. В сторону Фила смотрит лишь мельком, и последнему это явно не по нраву. - Привет, - отзываюсь. Без какого-либо энтузиазма, но и не так сухо, как хотелось бы Филу, чтобы я ответила. На Соле желтый дождевик – такой же, как на мне или на Филе, но он единственный из нас, кто не пренебрегает капюшоном. И резиновые сапоги, кажется, у него самые чистые, но в муссон чистым оставаться невозможно. Когда дожди закончатся и грязь снова высохнет, все начнется по новой. Как по замкнутому кругу. - Отличные дожди в этом году, - как ни в чем не бывало продолжает Сол. Даже отвратительную погоду жители Вильены любят делать темой для разговоров. Что за глупая традиция? - Да уж. Но бывало и хуже, - встревает Фил. Его уже порядком начинает раздражать, что на него не обращают внимания. Конечно, жемчужина, пойманная его дедом, величиной с кулак, вечная слава… Он не привык жить такой жизнью, какой живем мы с Солом – от муссона до муссона, хотя и пытается. Но Фил рожден был таким. В знаменитой семье, в богатстве. Было бы глупо на его месте не быть таким, какой он есть: немного высокомерным, заносчивым и таким занудным. Его невесте я не слишком-то завидую, хотя она наверняка будет из не менее известной семьи. Может быть, это даже будет красавица Ребекка – дочь богатейшего торговца морскими раковинами – но мне до этого нет никакого дела. Разговор между нами не клеится, и я уже не понимаю, почему бы Солу просто не уйти. - Я тут достал бутылочку Масейского. Не хотите продегустировать? – подмигивает он. Но даже несмотря на то, что предложение свое он делает во множественном числе, он явно не делает его Филу. - Я бы с удовольствием, - ехидно ухмыляюсь я. Совершенно неожиданно мне захотелось поиздеваться над Филом. Какое-то совершенно садистское удовольствие. - Я подожду тебя около мангр, - вяло произносит Фил, но я-то знаю: внутри он весь дрожит от ярости и раздражения. Он не привык, чтобы ему отказывали или чтобы его бросали. Не произнеся больше не слова, он начинает удаляться в сторону заросшего мангровыми рощами побережья, и вскоре его силуэт и вовсе размывается дождем. - Симпатичный мальчик, - шутливо толкает меня в плечо Сол, но сквозь дождевик это не удар – какое-то аморфное прикосновение. – Богатый, самодовольный. Эгоистичный, - прибавляет он, загибая пальцы правой руки – в левой у него поблескивает та самая его обещанная бутылка Масейского с поблекшей этикеткой. – Идеальная партия для тебя, не так ли, Реджи? Последние его слова заставляют меня рассмеяться. - Глупости, Сол, - отмахиваюсь. – Мы и друзья-то с ним кое-как. Да ты вообще представляешь невестой Фила собирательницу жемчуга? Он смотрит на меня как-то слишком серьезно. Взгляд черных, на мгновение загоревшихся алым пламенем глаз заставляет меня прекратить свой смех. - Может, спросишь об этом у самого гордеца? – выпаливает он. Хочет произнести это с сарказмом, как бы между прочим, но получается совсем не так. Как гром посреди ясного неба. - Брось, Сол. – Я пытаюсь перевести разговор в прежнее русло и небрежно подхватываю Сола под локоть. – Я не интересуюсь им в этом качестве. Пока мы пробираемся обратно к «Дереку» сквозь непроницаемую пелену дождя, мы больше не произносим ни слова. Каждый думает о своем. Наверное, о том, что не стоило вообще заводить разговор на эту тему, а просто продолжать молоть всякую чушь насчет дождей. Это же так просто – делать вид, что тебе все по барабану. И то, что воняет тухлой рыбой, и то, что жизнь, похоже, стремительно катится в тартары. Мы нуждаемся в этой лжи. В том, что у нас, как всегда, все хорошо, и что, слава небесам, мы наконец-то дожили до этого муссона. У входа в «Круглолицый Дерек» висит знакомая табличка, гласящая о том, чтобы мы снимали дождевики в помещении, но на эту просьбу уже давно никто не обращает внимания, и в баре – все как один – желтые спины, склонившиеся каждый над своим полупустым стаканом с ромом. Сол размашистой походкой влетает обратно за барную стойку, и такое чувство, будто он вот так и стоял всю жизнь. Он, «Дерек», лучшее выдержанное Масейское – все это неотделимые части одного общего целого. Розовощекий Сол – единственный, кто в этом месте следует всем правилам. Это похоже на какой-то обряд, традицию, такую правильную, неотрывную. Он аккуратно, с какой-то наигранной щепетильностью стягивает с себя плащ и вешает его на одиноко торчащий в стене толстый кривой гвоздь. И только затем он возвращается к оставленной скучать на стойке темно-бурой бутылке и, любовно окинув ее взглядом, точно она последняя красотка во всей Бразилии, начинает неторопливо ввинчивать в горлышко шило изящной открывалки с логотипом местной команды по регби. - Я могу у тебя кое-что спросить, Реджи? – спрашивает. Внезапно, резко, но так, будто бы мы всю дорогу и не прекращали говорить. На деле все не так просто – реальность в том, что Сол не умеет задавать уместных вопросов. - Если ты так пожелаешь. – Я склоняю голову набок. Все мысли оставляем здесь
|