FeverFantasy

Когда мы уже спустились с холма, дорогу нам перегораживает Сол – все такой же румяный, с вечно подергивающейся щекой и маленьким, едва заметным шрамом под правым глазом. Этот шрам более напоминает след от когтей какого-нибудь некрупного хищного животного, но отметина ни в коем случае не уродует Сола – скорее, наоборот, без шрама он бы уже не был самим собой.
Мы с Солом так и остались бы тогда просто знакомыми, если бы он не спас меня два года назад, забрав с прибитой штормом к берегу «Легенды». Да и теперь мы не друзья, а что-то отдаленно похожее. И с Филом та же история. Но я не привыкла привязываться к людям – я привыкла лишь цепляться за людей.
Немного старше меня, Сол работает в «Круглолицем Дереке» сколько я себя помню. Теперь я уже не представляю это маленькое заведение без него.
- А, малышка Реджи, - улыбается. В сторону Фила смотрит лишь мельком, и последнему это явно не по нраву.
- Привет, - отзываюсь. Без какого-либо энтузиазма, но и не так сухо, как хотелось бы Филу, чтобы я ответила.
На Соле желтый дождевик – такой же, как на мне или на Филе, но он единственный из нас, кто не пренебрегает капюшоном. И резиновые сапоги, кажется, у него самые чистые, но в муссон чистым оставаться невозможно. Когда дожди закончатся и грязь снова высохнет, все начнется по новой. Как по замкнутому кругу.
- Отличные дожди в этом году, - как ни в чем не бывало продолжает Сол.
Даже отвратительную погоду жители Вильены любят делать темой для разговоров. Что за глупая традиция?
- Да уж. Но бывало и хуже, - встревает Фил. Его уже порядком начинает раздражать, что на него не обращают внимания. Конечно, жемчужина, пойманная его дедом, величиной с кулак, вечная слава… Он не привык жить такой жизнью, какой живем мы с Солом – от муссона до муссона, хотя и пытается. Но Фил рожден был таким. В знаменитой семье, в богатстве. Было бы глупо на его месте не быть таким, какой он есть: немного высокомерным, заносчивым и таким занудным. Его невесте я не слишком-то завидую, хотя она наверняка будет из не менее известной семьи. Может быть, это даже будет красавица Ребекка – дочь богатейшего торговца морскими раковинами – но мне до этого нет никакого дела.
Разговор между нами не клеится, и я уже не понимаю, почему бы Солу просто не уйти.
- Я тут достал бутылочку Масейского. Не хотите продегустировать? – подмигивает он. Но даже несмотря на то, что предложение свое он делает во множественном числе, он явно не делает его Филу.
- Я бы с удовольствием, - ехидно ухмыляюсь я. Совершенно неожиданно мне захотелось поиздеваться над Филом. Какое-то совершенно садистское удовольствие.
- Я подожду тебя около мангр, - вяло произносит Фил, но я-то знаю: внутри он весь дрожит от ярости и раздражения. Он не привык, чтобы ему отказывали или чтобы его бросали.
Не произнеся больше не слова, он начинает удаляться в сторону заросшего мангровыми рощами побережья, и вскоре его силуэт и вовсе размывается дождем.
- Симпатичный мальчик, - шутливо толкает меня в плечо Сол, но сквозь дождевик это не удар – какое-то аморфное прикосновение. – Богатый, самодовольный. Эгоистичный, - прибавляет он, загибая пальцы правой руки – в левой у него поблескивает та самая его обещанная бутылка Масейского с поблекшей этикеткой. – Идеальная партия для тебя, не так ли, Реджи?
Последние его слова заставляют меня рассмеяться.
- Глупости, Сол, - отмахиваюсь. – Мы и друзья-то с ним кое-как. Да ты вообще представляешь невестой Фила собирательницу жемчуга?
Он смотрит на меня как-то слишком серьезно. Взгляд черных, на мгновение загоревшихся алым пламенем глаз заставляет меня прекратить свой смех.
- Может, спросишь об этом у самого гордеца? – выпаливает он. Хочет произнести это с сарказмом, как бы между прочим, но получается совсем не так. Как гром посреди ясного неба.
- Брось, Сол. – Я пытаюсь перевести разговор в прежнее русло и небрежно подхватываю Сола под локоть. – Я не интересуюсь им в этом качестве.
Пока мы пробираемся обратно к «Дереку» сквозь непроницаемую пелену дождя, мы больше не произносим ни слова. Каждый думает о своем. Наверное, о том, что не стоило вообще заводить разговор на эту тему, а просто продолжать молоть всякую чушь насчет дождей. Это же так просто – делать вид, что тебе все по барабану. И то, что воняет тухлой рыбой, и то, что жизнь, похоже, стремительно катится в тартары.
Мы нуждаемся в этой лжи. В том, что у нас, как всегда, все хорошо, и что, слава небесам, мы наконец-то дожили до этого муссона.
У входа в «Круглолицый Дерек» висит знакомая табличка, гласящая о том, чтобы мы снимали дождевики в помещении, но на эту просьбу уже давно никто не обращает внимания, и в баре – все как один – желтые спины, склонившиеся каждый над своим полупустым стаканом с ромом.
Сол размашистой походкой влетает обратно за барную стойку, и такое чувство, будто он вот так и стоял всю жизнь. Он, «Дерек», лучшее выдержанное Масейское – все это неотделимые части одного общего целого.
Розовощекий Сол – единственный, кто в этом месте следует всем правилам. Это похоже на какой-то обряд, традицию, такую правильную, неотрывную. Он аккуратно, с какой-то наигранной щепетильностью стягивает с себя плащ и вешает его на одиноко торчащий в стене толстый кривой гвоздь. И только затем он возвращается к оставленной скучать на стойке темно-бурой бутылке и, любовно окинув ее взглядом, точно она последняя красотка во всей Бразилии, начинает неторопливо ввинчивать в горлышко шило изящной открывалки с логотипом местной команды по регби.
- Я могу у тебя кое-что спросить, Реджи? – спрашивает. Внезапно, резко, но так, будто бы мы всю дорогу и не прекращали говорить.
На деле все не так просто – реальность в том, что Сол не умеет задавать уместных вопросов.
- Если ты так пожелаешь. – Я склоняю голову набок.

Все мысли оставляем здесь