FeverFantasy

Одиночество - понятие относительное. Что такое одиночество? Находясь одни в квартире или комнате, мы думаем, что одиноки. Когда у нас нет друзей, мы думаем, что одиноки. Дни рождения - особая тема. В эти праздники, когда собирается мало народу или вообще никто не приходит, мы думаем, что мы самые одинокие на свете. Не верно. Одиночество, оно многолюдно. Оно обычно ждет нас там, где мы не ждем.
Смерть... Она приходит за нами, когда мы одни в своем разуме... вот оно, одиночество. Оно глухо и слепо к мольбам. Ты можешь находясь в толпе быть наиболее одиноким, чем наедине с собой в ванной комнате. Вы знаете, что такое смерть? Смерть - это истинная сестра одиночеству. Она появляется, когда ты одинок, и даже рядом стоящие люди не видят ее. Только ты. Она пришла - ты готов. Но есть одно огромное «НО»! Ты не один. Да-да, даже тогда, когда и ветер не пошевелит листву, и бабочка не взмахнет крылом. Ты не один. Всегда есть они, всегда есть мы.

Летопись хранителей; архангел Марк.

Девушка бежала по коридору, и только шум ее дыхания нарушал блаженную тишину. Зал вынесения приговора находился в западном крыле, и попасть туда было просто не возможно... Конечно, если вы не приглашены.

За полчаса до этого.

Амелия, пулей вылетев из дома, бежала к Хейвенрулсу, к месту, где хотят убить ее подчиненного. Когда родители ворвались в комнату, девушка раскидала вещи по комнате и с диким криком бросилась к отцу.

- Отец, он не виноват, я прошу... нет, я умоляю, я должна... - всхлипывая причитала она. - Я должна... я просто должна... - тут лицо девушки преобразилось. - Простите, но я должна!
И, оттолкнув мужчину, выбежала во мрак ночи, не оборачиваясь на ошеломленных родителей.

Хрипло дыша и придерживая подол своего платья, она побежала по направлению к Хейвенрулсу.
«Я успею, все будет хорошо... дыши, Амелия, дыши».- уговаривала себя она. – «Всё получится, и он будет жив!».
Лицо парня встало перед ее глазами, и это придало ей решимости.

Вы стояли когда-нибудь под дождем, когда облака уже рассеялись, и небо чистое? Вы когда-нибудь кричали в темноте, думая, что вас никто не слышит? Если нет, то вы просто не жили. В этой девочке было больше жизни, чем во всех нас, и единственное, о чем она просила, а она просила это всегда... дайте вспомнить... вроде бы так:
«Я с тобой и ты поверишь... ты поверишь опять!!! Не оборачивайся, я там за спиной».
Да уж, эта девочка умела быть упертой, как мы и убедимся.

- Пропустите! Мне нужно к архангелу Келлану. - сказала она охранникам.

- Простите, но сейчас идет суд. – хором ответили мужчины.

«Идиоты!». Она сжала губы и стала думать… «Хмм, вполне возможно».
- Вы представляете, - начала она и округлила глаза от ужаса. - По дороге сюда я заметила торговца вещами с земли. Ой, у него было столько всякой всячины! Там даже были вещи, которые, как это он говорил, смогут прибавить силы, тому, кто их купит. Вот ужас-то да? Кому это нужно? Нам?! Ангелам это не в надобность... идиот! - сделав паузу, она нанесла контрольный удар в голову. - И он уже собирался... видимо уезжает.
Солдаты, переглянувшись, остались на своих местах и, сделав невозмутимый вид, пожали плечами
.
- Мда, жалко, что вы его не видели. Он нарушитель! - она лукаво посмотрела на них. - Такая доблестная охрана не могла пропустить его. Какие поползут слухи. - девушка опечаленно вздохнула. - Ну что ж, раз вы не пропускаете меня, я приду завтра.

Она развернулась и плавным шагом вышла за ворота. Только вот далеко не ушла и, спрятавшись за выступ, с улыбкой смотрела на охрану, выбегающую на поиски мнимого торговца.
- Говорю же, идиоты. - пробормотала она и пробежала за ворота.

Стук каблучков и прерывистое дыхание - все, что нарушало тишину. Она бежала и молила Бога о прощении, молила о помощи. Говорят, Бог слышит мольбы чистые и бескорыстные. Так и эта мольба шла от сердца, ее сердца. Неужели Он пройдет мимо? Не верю... Подбежав к двери, девушка услышала бормотание голосов, и только один голос перекрывал все – голос, выносящий приговор: «Он грешен, он должен быть наказан! Выдвигаю в качестве наказания - смерть. Только она окупит его грех».

Злость и ярость волнами поднялись в Амелии.
«Да как они смеют! Как они смеют судить моего Иерихона! Они совсем ничего не знают»!
С этими мыслями она ворвалась в зал суда.
- Я против! – четко выделяя каждое слово, говорила она. - Я требую пересмотра!

Тишина…ой, она слишком давит на мои старые уши, да и сердце не то, что прежде. Рассказывая вам это, я совсем забыл о себе. Секунду… Вот, вроде все. Эх... Девочка испугала меня тогда, конечно. Такая яростная, как богиня, как мать, защищающая своего детеныша, она явилась, гневно сверкая глазами, и белокудрые волосы развивались за ее спиной как знамя. О, и лицо Келлана... Да, вы бы отдали все, лишь бы увидеть это лицо. Повторение судьбы... Мда, Келл, ты попал в ту же ловушку.

- Мисс Эдвардс, насколько я помню, вас на собрание мы не приглашали. - произнес Келлан. - Прошу покинуть зал.

- Я и с места не сдвинусь! - сказала она, воинственно сверкая глазами. - Это мой человек и я имею право быть здесь! Я так и знала, что вы начнете заседание сию же секунду. Легко судить невиновного, правда?

- Что вы говорите, мисс Эдвардс?! - сотрясая руками прокаркал архангел Невилл. - Вы считаете суд несправедливым?!

Амелия, немного успокоившись, взяла себя в руки и с мягкой улыбкой продолжила:
- Нет, конечно, я не подвергаю сомнению разум суда, я подвергаю сомнению приговор. Я считаю по-другому...

- Приговор? - перебил Келлан. - Он уже вынесен, мисс Эдвардс. Ваш человек виновен, он убийца! Ссылаясь на ваш нежный возраст, мы не стали вызывать вас в зал, но если уж вы здесь...

- Вот именно! Здесь, архангел Келлан. И я хочу еще раз показать то, что было. Посмотрите моими глазами, посмотрите глазами правды, а не закона. - с надеждой просила она остальных и, подойдя ближе к присяжным, протянула ладони. - Так смотрите же….

***

Адская боль и адская ярость вот то, что составляло все эмоции парня.

Мой дед - единственный человек, который любил меня, и он мертв! Больше я не услышу: «Иерихон, вставай, завтрак готов»! Больше никто не скажет, что я не выродок. Никто не скажет, что я любим. Я никто. Никого нет... Пусто… Я хочу назад!!! Я хочу подзатыльники и шлепки. Я хочу, чтобы он смотрел на меня своими добрыми глазами и говорил, что я неуч! Я хочу его улыбку и смех. Хочу собирать с ним траву и смеяться над рыбой, глупо подплывающей к краю озера. Хочу его руки на моей голове, хочу, чтобы он обнимал меня и говорил, что я его внук, и я самый лучший. Хочу одного единственного человека, считающего, что я не грязь под его ногами и не ублюдок, которого надо прибить. Хочу, чтобы он гордился мной, я хочу единственного родного человека! Разве это много? Видимо много, потому что его нет, и не будет. Я один. И того, кого я любил, убили. Просто так.

Удар кнута быстро вывел парня из состояния горечи, но вот она, ошибка. Ее уже не исправить.
Парень, резко извернувшись, проткнул живот шотландца и, вскочив на ноги, побежал в горящий дом.
- Дееед! - кричал он. - Дееед, я тут! - Иерихон вбежал в дом и, в панике озираясь вокруг, увидел тело Ангуса.
- Дед... - хрипло прошептал он. - Дед, я прошу, только не уходи. Я умоляю тебя! - он тряс уже мертвое тело. – Нет! Нет! Нет, этого не может быть! Ты всегда говорил, что мы сильные, что нас просто так не убить. - шептал он. - Так что нам огонь? Я прошу... Дееед! - рыдания вырывались из горла мальчика, и в этот момент крыша дома упала. Старая солома, подпаленная огнем, словно ранний снег, таяла легко и смертельно. Но ему удалось выжить, он тащил мертвого деда, даже тогда, когда обгоревшие куски соломы падали ему на плечи, оставляя ожоги.

Иерихон вынес тело из дома и, упав на колени, долго не мог отдышаться от дыма, буквально заполнившего его легкие.

- Схватить его! - кричал рыжебородый солдат. - Он убил Брокена, он бешеный, прибейте его!

«Нет, нет, нет…господи, неужели я заслужил это?»
- Дед... - хрипло прошептал Иерихон. – Пожалуйста, дыши.
Его глаза были полны слез. Парень не обращал внимания на солдат. Только когда его оттащили от тела Ангуса, он стал вырываться как бешеный.
- Дееед! - он до крови раздирал державшую его руку. - Дед, я тут, я с тобой, только не уходи.

Тишина... Она омерзительна, не правда ли? Многие мечтают о ней. Но когда ваш любимый человек молчит, это ужасно, и нет большего горя, чем не услышать родной голос или смех. Вот это конец. Конец вашего личного мира.

- Заберите этого парня, его звериная сущность может быть очень любопытна Балдуру, он любит диких рабов. - рассмеявшись собственной шутке, солдат щелкнув пальцами, указал на парня.

Его забрали словно куклу без эмоций и слов. Он дал забрать себя. Нет смысла жить. Зачем? Если тебя ждет только боль и горе? Нет, это глупо. Пусть творят, что хотят. Краем уха парень услышал крик Валенсии.
- Не забирайте сына, все что угодно, только не сына! - она упала на колени и, вцепившись в ногу солдата, молила.

Но тот, оттолкнув женщину, ответил просто:
- Отличный парень, его ждет великое дело – рабство. Так что, старая карга, отвали! - он плюнул на землю и поволок Риодана.

Странный момент для зависти, не правда ли? Но наш Иерихон завидовал. Если бы хоть кто-нибудь так переживал о нем, кричал и молил о спасении. Слезы матери – это святое. Даже для него. Хотя он знал, чем является для своей: грязью, тварью, ублюдком, дерьмом. Еще?
«Да, это малая часть из ее любимых слов, но я не виню ее. Она не виновата, ее обидели, а я плод этой обиды и зла. Я заслужил своей доли».
Иерихон еще раз взглянул на деда и его буквально за шкуру отволокли к телеге, на которой он поедет неизвестно куда.

- Рабы не сидят, парень, рабы тянут эту телегу. А ты, несомненно, раб. Вперед! - его толкнули взашей, и только блеск ярости в глазах говорил о том, что парень жив.

***

Я всегда знал, что наша Амелия устроит бурю в райских кущах, но …мне любопытно, что же теперь скажут присяжные.

- Кхм, принимая во внимание все выше изложенное и показанное, наш приговор таков. И да, мисс Амелия, он не подлежит обжалованию. Иерихон, человек, находящийся под защитой ангела-хранителя Амелии, будет прощен!

Амелия счастливо вздохнула и улыбнулась Марку, когда тот пожал ее руку.
- Да, действительно, его действия были спровоцированы. Но, все же, он убил. И в наказание, мы выносим такой приговор. Иерихон не будет находиться под защитой своего хранителя ровно десять лет. И чтобы с ним ни случилось, его хранитель не имеет права вмешиваться.

Единственным, что нарушало тишину, был стук сердца, отбивающий неровное стаккато в груди Амелии.
«Мой бедный Иерихон, да хранит тебя Господь!».